В следующий раз
И гробы отверзлись; и многие тела усопших святых
воскресли…
От Матфея 27: 51
Одно из прекраснейших явлений природы – снегопад. Мириады снежинок, каждая из которых сама по себе – произведение искусства, шедевр, кружатся в каком-то неведомом танце, то падая, то вновь взлетая вверх подхваченные ветром. Особенно интересно наблюдать снегопад вечером, когда свет уличных фонарей и автомобильных фар отражается в снежинках и придаёт им серебряное или золотистое свечение, так приятное глазам.
Идти куда-либо в такую погоду в зависимости от обстоятельств, либо наслаждение – снежинки нежно ложатся на лицо, награждая приятной прохладой, либо мучение – когда при встречном ветре те же самые снежинки впиваются в кожу, и двигаться вперёд порой становится практически невозможно.
В этот вечер природа особенно разыгралась. Казалось, зима в течение этого вечера и следующей за ним ночи решила перекрыть все дороги из Турова и помешать студентам отправиться к месту учёбы после проведённых дома каникул. Наиболее благоразумные и ответственные из них всегда стараются уехать накануне. Но в этот вечер вряд ли таковых наберётся много. Ирина была одной из смельчаков. Но кому охота идти одному на остановку?
– Иришка, ты чего морщишься? – провожающий внимательно посмотрел в глаза девушки, пытаясь поймать взгляд.
– Голова раскалывается. Не знаю – как доеду?
– Ну, голова – дело поправимое. Воротник расстегни. Пожалуйста! Зря, что ли меня Ведуном кличут?
Он потёр замёршие без перчаток руки, просунул правую через ворот куртки и легонько нажал пальцем чуть пониже пятого позвонка.
– Сейчас пройдёт. Метод испытанный.
Боль действительно исчезла буквально через минуту.
– Спасибо! – девушка даже улыбнулась.
– Ну вот – «спасибо». Неужто, так трудно поцеловать в благодарность?
– В следующий раз, когда никого чужого рядом не будет. А то у людей языки длинные.
На остановке действительно стояло около десятка человек, но казалось, что до парочки им не было никого дела.
– Ага! И когда же твой «следующий раз» будет?
– Когда-нибудь, – она снова улыбнулась. – Ты сейчас на Деда Мороза похож – борода вся белая от снега.
– Бывает, – Ведун ладонью отряхнул бороду и брови.
Подошёл автобус. Девушка хотела, было садиться, но Ведун остановил её.
– Чего ты спешишь? Все влезете. Он ещё минут десять стоять будет. Когда обратно-то?
– Как в городе надоест. А ты тоже уедешь?
– А как же. Завтра в обед, если дороги расчистят. У меня в деревне дел полно: скотина ухода требует. Наверное, долго ещё в Турове не появлюсь. Надеюсь, наше пребывание здесь снова совпадёт, и наступит твой «следующий раз». А?
Оба засмеялись.
– Ладно, давай сумки занесу, а то тяжёлые. Как ты их в городе понесёшь?
Ирина уселась возле окна. Когда автобус тронулся, она помахала на прощание. Ведун долго смотрел вслед, пока автобус не пропал в снежном океане. А потом повернулся и зашагал домой.
Снежинки переливались золотистым светом, создавая вокруг какую-то сказочную картину. Точно, все дороги заметёт.
С Беглым Ведун познакомился давно, когда юноша, перебрался после окончания школы в деревню. Поступать он никуда не стал, не без оснований считая, что самостоятельно научится всему ничуть не хуже, чем этому научат в институте или техникуме. Опасаться военкомата было излишне, при желании имитировать любое заболевание не проблема, особенно с его знаниями в медицине, которую ещё в школе Ведун знал лучше некоторых врачей. Да и зачем нужно образование человеку, который вообще не собирается работать, опять же не без оснований полагая, что собственное хозяйство его не только прокормит и оденет, но и позволит подкопить деньжат на будущее (старость, если она наступит – в этом он сомневался).
В деревне, кроме Беглого, было тогда ещё полтора десятка стариков (все, кто помоложе давно смылись из этой глуши). Некоторые померли, а другие перебрались в Туров, кто к детям, а кто в Дом престарелых. Так что Беглый остался единственным соседом Ведуна. Ему было где-то семьдесят или восемьдесят, возраст он никогда не называл, как впрочем, и имя. Всё время, что он жил в деревне, его так и кликали – Беглый. Откуда он бежал и бежал ли вообще никто не знал. Да и кому это было надо? Живёт человек, другим не мешает, так зачем ему мешать?
Беглый был человеком верующим, соблюдал все посты, но от работы в церковные праздники не отказывался. Когда после нескольких месяцев знакомства, Ведун вылечил его старческие болячки, старик стал считать парня прямо святым, а тот не стал его переубеждать – бесполезно, что старикам в голову придёт, шиш чем переубедишь.
Беглый постоянно что-нибудь делал, просто не мог жить без работы. В то время, когда юноша уезжал в Туров, к матери, он присматривал за его хозяйством, а хозяйство юноша держал немалое – свиньи, козы, куры, утки, кролики и даже пара коров.
Ведун знал, что всегда может положиться на Беглого, но старался не злоупотреблять добротой старика.
Наступила весна. Работы было множество. Юноша крутился, как мог, понимая, что это ему очень даже нравится, но без помощи Беглого было никак не обойтись. Они оба вставали с рассветом, но ложились далеко ни при закате.
– Не жалеешь, сынок, что взялся за это? – старик всегда называл его сынком.
Что мог ответить Ведун. Конечно, он не жалел. Ему нравилась эта жизнь. Вдали от людей, машин, телевидения – короче говоря, всех благ цивилизации, но разве что кроме электричества, оно здесь было просто необходимо. Об этом он всегда мечтал. Да и говорить не разучишься – собеседник то есть.
– Нет. Не жалею. Не о чем жалеть. Нравиться мне вот так жить. Сам себе царь и бог.
– Отдохнул бы? – реплику про бога старик, будто не услышал.
– Я не устал. Хотя… – мелькнула мысль, что не плохо бы побывать на днях в Усадьбе. – Есть у меня одна идейка. Ты присмотришь?
– Куда я денусь. А тебе отдохнуть обязательно нужно.
Они общались «на ты», хотя разница в возрасте была раза в четыре. Но кому нужно это «Вы» в деревне с населением в два человека?
Усадьба располагалась в нескольких километрах от деревни. Забросили её ещё до Революции, почти сразу как построили, построили нехорошо – в том месте, где раньше была мельница – известное в народе пристанище нечисти. Говорили, что по ночам там часто мерцают огни (ещё старики говорили, Беглый там никогда не был) – нечистая сила веселится. О смельчаках, которые отважились бы туда сходить, никто не слышал. Даже в эпоху атеизма Усадьбу обходили стороной, начальство казалось, не помнило о ней – слишком силён был страх.
Может нечистью и можно было бы объяснить то, что Усадьба стоит около века без человеческого вмешательства – элементарного ремонта, и до сих пор не развалилась, а может просто умели стоить раньше.
Ведун добрался до усадьбы ещё засветло. Боялся ли он? Да он и сам этого не знал. Помня, что нечисть по народным поверьям боится серебра, он надел две серебряных (чистейший металл) печатки, по одной на каждую руку, с изображённым на них равносторонним крестом. Именно равносторонний крест – символ Солнца, имеет магическую силу, а вовсе не христианские побрякушки.
Дом встретил его зловещей тишиной. Ни одна доска не скрипнула, никакое эхо не отозвалось его шагам. Самое удивительное, что нигде не было пыли.
Ведун выбрал угол потемнее, отсюда можно наблюдать и не быть замеченным (если и вправду кто-то явится), на всякий случай он достал из своего мешка церковную свечку, очертил тройной круг и стал ждать.
Стемнело. Часов юноша не взял, но чувствовал, что время подходит к полуночи. Тишина сменилась шорохами, но пока никто не появился (Ведун прекрасно видел в темноте – природный дар многократно усиленный тренировками).
Первым кого он заметил, был вползший в комнату здоровенный, с добрую свинью, слизень. Следом в дверях показалась пара старух. Постепенно комната заполнилась народом. Здесь были все. Русалки и мавки (их было легко узнать по длинным русым волосам и неестественной красоте их обнажённых тел). Так называемые духи природы, то есть домовые, кикиморы и шишиморы, водяные, лешие. Те, кого люди привыкли называть чертями и бесами, хотя происхождение их не имеет ничего общего с христианством. И конечно ведьмы всех мастей: молодые и старухи, красавицы и уродины. Многих из гостей Ведун просто не смог квалифицировать.
Он вслушивался в каждое слово их бесед, стараясь слышать несколько говоривших одновременно, одна из фраз его заинтересовала. Можно сказать, что её он ожидал услышать:
– Точно говорю Вам, Мессир, здесь был человек, не из наших. Он бродил по дому, а потом просто исчез.
Юноша весь ушёл в слух.
– И куда он, по-твоему, мог исчезнуть? Наложил чары?
– Всё может быть, Мессир, сюда уже много лет никто, кроме наших, не приходит, но мне всё же кажется, что магию я распознал бы.
– А он точно не выходил? Может, ты не заметил?
– Никак нет. Он будто растворился в доме. Я не чувствую его, Мессир.
– Ищи! Ищите все! Чужой в доме, – голос стал громче, послышались властные нотки. – Ищите!
Нечисть зашевелилась, забегали по всему дому. Совсем не ко времени вспомнилась классика в тему: «Приведите Вия!»
И тут же возникла мысль: «Чего доброго – приведут».
Судьба гоголевского Хомы его не прельщала, поэтому он сделал шаг вперёд:
– Не ищите! Вот он – я.
Сотни глаз уставилось на него. В них можно было прочитать много интересного – удивление, гнев, насмешку, страх, сочувствие и даже любовь (последние Ведуна несколько удивило). Как осмелился этот человек придти сюда. Ещё немного – и они бросятся, чтобы разорвать смельчака.
– Ну, кто первый? – юноша сжал кулаки, демонстрируя печатки, на лице появилась наглая усмешка. – Подходите, я жду!
– Глупец! – раздался голос Мессира. – Ты думаешь, что своими оплавками сможешь нас остановить?
– Покажись, кто говорит! – Ведун был спокоен, если не кинулись сразу, значит или боятся или не хотят убивать.
Толпа отошла к стенам залы, и перед взором юноши оказался тот, кого называли Мессиром.
Каждый из нас в своих мыслях видит себя, точнее свой образ, но этот образ часто отличается от того, как мы выглядим на самом деле. Мессир выглядел так, как видел себя в мыслях Ведун. Длинные, собранные в хвост волосы (немного темнее, чем у юноши), чёрная душегрейка на голое тело, такие же чёрные брюки (правда, незнакомец был босой). Лицо Мессира было лицом Ведуна, но без бороды и усов. Двойник заговорил:
– Ты или очень смелый или очень глупый. Впрочем, это часто совпадает. Зачем ты пришёл сюда?
– За Знанием.
– Ты знаешь, что одно моё слово, даже не слово – движение, и тебя разорвут в клочья?
– Если ты со мной разговариваешь и я ещё жив, значит у тебя другие планы. Разве я не прав?
– Мне нравится твоя самоуверенность. Ты не побоялся выйти из круга, сообразил до этого скрыться в нём, не испугался провести ночь в Усадьбе. Если ты не полный дурак, ты заслуживаешь уважение. Какое знание тебе нужно? Как разбогатеть, как обрести вечную молодость, завоевать сердца? Что ты хочешь?
– Я пришёл в надежде получить не эти обрывки, а Знание.
– Ты будешь служить мне?
– Нет.
Нечисть зароптала.
– Ты готов принести жертву?
– Нет.
– Как же ты хочешь получить Знание.
– Я думаю, что ты дашь его мне безвозмездно.
– Дурак! – Мессир разразился хохотом. – Безвозмездно? Почему я должен дарить тебе знание?
– Смотри! И ты поймёшь – Ведун поймал взгляд собеседника. – Читай в моих глазах!
Несколько минут они молчали, вся нечисть замерла, ожидая решения Мессира.
– Я вижу, что Знание не пропадёт у тебя. Ты получишь его. Готов?
– Да!
– Ничего не бойся! Страх мешает знанию. Наступила тишина. К Ведуну подошли две молодых ведьмы. Они скинули накидки и сейчас были обнажены по пояс, на шеи у каждой, будто шарф, лежала змея. Девушки стянули его душегрейку и положили гадов ему на плечи, а те моментально обвились вокруг тела. По спине пробежал холодок, но юноша переборол себя.
В это время Мессир подал ему часу с какой-то непонятной жидкостью:
– Пей!
Взяв чашу, Ведун осторожно отхлебнул, питьё было очень горькое, во рту всё онемело.
– Пей до дна!
Превозмогая горечь, юноша осушил чашу и почувствовал, как приятная теплота разливается по всему телу. Мессир положил свою руку ему на лоб. Колени моментально подкосились, а обе змеи устремились вверх.
– Нельзя получить всё знание сразу. Ты просто не выдержишь его. Сейчас ты получишь только ключ. Он поможет тебе в дальнейшем.
Мессир нажал, и голова юноши запрокинулась назад. Он увидел, как обе змеи открыли свои пасти, и почувствовал, как глаза обожгло ядом. Всё потемнело, потом появился свет, а в свете огненные символы. Ведун понимал и запоминал смысл каждого из них. Змеи тем временем переползли на руку Мессира.
– Ты получил ключ. Скоро ты обретёшь то, зачем пришёл. А теперь веселись, Ведун! – произнесено это было как имя. – Ты ведь один из нас.
Мессир убрал руку. Чьи-то холодные ладони дотронулись до груди и стали подталкивать его вверх, с колен. Зрение медленно возвращалось. Фигуры вокруг казались какими-то расплывчатыми. Юноша почувствовал, что тело натирают, мазь имела сильный, немного приятный запах. Казалось, сила тяжести исчезла и сейчас он взлетит. Девушки, обмазавшие его, то и дело что-то нашептывали, то ли говоря с ним, то ли произнося заклинания. Одна из них растрепала его волосы так, что несколько волосков осталось в её ладони. Она наклонилась к самому уху и нежно прошептала:
– Ты будешь в моей власти!
Лица Ведун не запомнил – всё было, как в тумане и слишком много было этих самых лиц.
Потом посыпались поцелуи. Каждая ведьма считала своим долгом чмокнуть юношу, кто в щёку, кто в губы, в грудь, спину.
Начались танцы. Ведун кружился вместе со всеми, пока не свалился на пол. Тут же он почувствовал, что с него пытаются стащить брюки. Больше юноша ничего не помнил.
Очнулся он уже утром. Сквозь щели в досках, которыми были заколочены окна, падали лучи утреннего солнца.
Брюки были на месте. Уже не плохо, обломились похотушки. Некоторое время он лежал, набираясь сил, всё тело ломило, будто всю ночь цемент разгружал. Потом, шатаясь, поднялся, огляделся. Мешок был рядом, а душегрейка где-то на середине залы. Взяв мешок, юноша побрёл к ней, нагнулся поднять и замер: пол прогнулся так, будто там был люк. Достав нож, Ведун поддел доски, те легко поддались, открыв маленький погребок. Единственным содержимым, которого огромная толстая книга в чёрном кожаном переплёте. На обложке не было надписей. Вынув фолиант, Ведун осторожно раскрыл его. Вся книга была исписана, символами, кое-где разбавленными рисунками. Вряд ли эти знаки принадлежали какому-то из алфавитов известных лингвистам и те потратили бы не один год на расшифровку текста, но Ведун понимал символы, это их он видел ночью. Он понимал абсолютно всё написанное.
Закрыв книгу, юноша положил её и нож в мешок, поставил доски на место и, надев душегрейку, направился к выходу.
Теперь он спал ещё меньше. Бывало, что бодрствование продолжалось по несколько суток кряду. Беглый только качал головой. Отвары поддерживали силы, но даже их не хватало. Бывало, что юноша просто отключался на сутки, к счастью старик молча брал хозяйство в свои руки.
Всё свободное время Ведун читал. Каждое прочитанное слово навсегда оседало в памяти. За несколько месяцев он узнал больше чем за всю предыдущую жизнь. Повелитель Огня, Повелитель Воздуха, другие Повелители и Повелительницы, Владыка Стихий, Дети Стихий, процессы внутри каждой клетки и каждого атома, во всей Вселенной в целом и в каждом кварке, множество трав, о применении которых никто и не знает, тексты заклинаний «слова», объяснение разницы между типами заклинаний – это лишь крохи того, о чём говорилось в книге.
Но многое из того, что узнавал Ведун, не прочитывал в книге, а знания сами возникали в его голове. Так прочитав о Повелителе Огня, он вдруг понял, что знает биографии предыдущих Повелителей и то, что новый Повелитель Огня уже нашёл Путь, хотя в книге этого не было (там лишь давались исчерпывающие сведения о титуле и способе его получения).
Также в книге говорилось о выборе своего пути, о Знаках, которые помогают сделать выбор (если их заметить). Знаком может быть абсолютно всё. Природа сама поможет тому, кто живёт в согласии с ней и хочет увидеть.
Но книга не говорила о том, что творится в Турове. Обо всех убийствах происходивших там, Ведун узнал от туровчан, приезжавших за продукцией его хозяйства или лечением (слава о молодом врачевателе за последние полтора года разошлась далеко). От них же он услышал о трагической гибели Толика.
В свое время именно Толик Кузнецов снабдил Ведуна нужными инструментами и научил кузнечному делу. В мастерской, несомненно, осталось много полезного, что абсолютно не нужно родителям погибшего, но может пригодиться здесь.
Нужно было ехать в Туров, но времени не было. Возможно, он так бы и ждал до осени, если бы однажды перед сном не услышал чётко, как наяву, голос Ирины:
– Ведун, я жду тебя.
Он не раз слышал голоса – уставший мозг давал сбои, но никогда не узнавал их. А теперь узнал. На следующий день, попросив Беглого присмотреть за хозяйством и спрятав фолиант в тайник, он выехал в Туров.
– Сколько у вас тут всего произошло! В голове прямо не укладывается, как можно столько людей убить? – Ведун отхлебнул остывающий чай.
– А ты ещё пол года не приезжай – всех нас как свиней прирежут, а ты и знать не будешь, – мать укоризненно посмотрела в глаза юноши. – Что времени не мог найти домой приехать?
– Не мог. Мам, у меня же там хозяйство.
– А твой сосед, как его – Беглый? Он что присмотреть не может?
– Присматривает. Но он же старик, что ты хочешь? Сейчас немного освободился, вот и приехал. Не ругайся! Я вон продукты привёз, деньги…
– На кого мне деньги то тратить? Ты же в деревне.
– Себе что-нибудь купи.
– Ладно, куплю, коль тебе не жалко. Ещё налить?
– Если не трудно. Я с дороги устал немного. Сейчас с полчаса посижу, пройдёт, – Ведун откинулся на спинку кресла, больше шести месяцев не был здесь. – Мам, а Иришка дома? Ты не знаешь?
– Какая Иришка? – что-то изменилось в материнском голосе.
– Как какая? Много у меня Ирин знакомых?
Мать молча подала ему кружку. Сама присела напротив и с трудом выдавила:
– Ирина погибла, – и, предугадывая вопрос, добавила – не здесь, в городе, маньяк здесь не причём.
– Мам, это что – правда? – он уже понял, что так оно и есть, но не верил.
– Да правда. Похоронили её у нас. За телом ехать – машину нанимали.
– Почему мне никто не сказал, ведь многие наши, Туровские, были у меня.
– Кто помнит о смерти какой-то девушки, когда здесь такое началось. Хотя хоронили её с размахом. Ой, разве ж можно так о похоронах говорить.
Ведун допил чай, пошёл поставить кружку на кухню. Он не дошёл – упал прямо на пороге.
Первое, что он почувствовал, был сильный запах нашатыря. Мать держала ватку, у самого носа. Юноша отпрянул:
– Осторожно, мам, ты мне всю слизистую сожжёшь. Что случилось?
– Ты упал, потерял сознание. Я быстрее за нашатырём.
– Я пойду, отдышусь – он приподнялся, держась за стену.
– Лучше иди полежи!
– Нет мне надо на воздух, особенно после твоей заботы.
Прохладный ветерок быстро вернул силы, но в голове был полный кавардак. Нет, домой сейчас никак нельзя. Надо пройтись, не важно куда – только бы идти.
Ноги сами несли его. Сознание было всё ещё как в тумане. Он шёл как зомби, ничего не видя, и не чувствуя. Вперёд и вперёд, поворот, снова поворот. Куда идти – всё равно. Лишь бы идти, а куда не важно. Лишь бы идти.
Блуждания продолжались до вечера, когда сознание полностью вернулось. Тогда он, наконец, осмотрелся и понял, что ноги принесли его на кладбище. Повсюду гробовая тишина (воистину гробовая). Рядом могила. Не надо было смотреть на надпись, чтобы понять – чья она. И так всё ясно.
– Ирина! – юноша, раскинув руки крестом, упал на могильный холм.
И вновь, странное состояние между явью и сном. Вокруг всё потемнело (а может, это просто опустилась ночь). Не слышно ни каких звуков. Появилось ощущение падения. Мир яви пропал.
Сколько времени длился полёт: секунды, часы, вечность? Здесь не было времени. Изредка тьма пробивалась белыми кругами и линиями. Наконец, рядом возникла фигура. Её нельзя было разглядеть подробно, это было лишне. Она излучала своё имя – Ирина.
– Здравствуй, Ирина! – приветствие в данном случае выглядело фарсам, но другого юноша не нашёл.
– Привет, Ведун! – девушка попыталась броситься ему на шею, но они принадлежали разным мирам, и такое было просто не возможно. – Зачем ты сюда пришёл?
– Ноги сами привели меня на кладбище, я очнулся перед твоей могилой. Это был знак – понял это он только в этот самый момент. – Значит, я должен был встретиться с тобой.
– Зачем?
– Я не знаю. Сам я всегда был рад тебя увидеть, однако сейчас меня что-то толкало.
– Ты хотел видеть меня?
– Да, и это тоже, но я же сказал, что-то меня толкало сюда.
– Я тоже часто думаю о тебе, часто – здесь нет времени.
– Я заметил.
Тут Ведун почувствовал, что Знание вновь дало о себе знать. В Книге не было новой информации.
– Ты хочешь быть со мной? – Ведун попытался поймать взгляд девушки, но было бесполезно.
– Здесь? Ты хочешь прийти сюда, умереть?
– Несколько минут назад я готов был и к этому. Но теперь знаю, что это бесполезно. Шанс повстречать тебя здесь очень мал. Навь бесконечна. Я мог бы приходить к тебе, как сейчас, но я не могу даже дотронуться до тебя или рассмотреть получше. А всё ведь словами не выразишь.
– А как же я смогу быть с тобой иначе?
– За время после нашей последней – как двояко прозвучало это «последней», – встречи я многому научился, я знаю многие законы магии, я прикоснулся к Знанию. Мне доступно перенести тебя отсюда, и ты сможешь быть со мной.
– Стать суккубом для тебя? – было понятно, что это её вполне устроит.
– Я мог бы и это, но я могу даже оживить тебя.
На миг стало возможно разглядеть глаза девушки, которые прямо светились (во всех смыслах).
– Но моё тело уже столько гниет в земле.
– Я дам тебе новое, ты сама своим пребыванием превратишь его в свою копию. Я смогу, верь!
– Но где ты возьмёшь тело, ведун?
– Помни – я верну тебя!¬¬¬¬¬ Ни о чём не беспокойся. Ты будешь со мной.
Он возвращался в явь. В последние секунды (секунды ли?) перед взором пронеслись образы каких то чудовищ.
«Стражи»
Ответа не было.
Возвращение в реальность было медленное, но всё же в какой то миг Ведун почувствовал импульс-толчок и открыл глаза. На секунду утреннее солнце ослепило его.
Подняться было легко, тело хорошо отдохнуло за ночь, что нельзя было сказать о самом Ведуне, его внутреннем мире.
Он взял горсть земли с холма и пошёл к выходу. Случайно нога попала на соседнею могилу. В голове прозвучал знакомый, но чей именно Ведун не понял, голос:
– Верни её, Ведун! Ирина должна жить!
Юноша не обернулся на памятник. Какая разница, может это вовсе не её «обитатель» говорил с ним.
Когда Ведун пришёл домой, мать сразу начала кричать:
– Где ты был? Я чуть с ума не сошла. После твоего приступа, да ещё маньяк этот.
– Всё хорошо, мама. Я гулял.
– Гулял!? Всю ночь!? Ты вообще соображаешь? Ты обо мне подумал? Я места не находила. Всех твоих друзей обзвонила. Никто ничего не знает, где ты был?
– Я же сказал, что гулял.
– Где ты гулял?
– Везде. Я весь Туров, наверное, вечером обошёл. Заснул на кладбище, – врать нельзя, иначе можно потерять дар, об этом говорилось даже в книге.
– У Ирины?
– Да!
Больше мать не стала расспрашивать.
– Тебя Вадим просил зайти – только и бросила она.
Ведун достал пустую ладанку, пересыпал туда землю и одел. Ирина всегда будет рядом. Эта земля пропитана её энергией. Он всегда будет рядом с Ириной.
Вадим открыл сразу. Ведун только и успел, что руку опустить от звонка.
– Здорово!
– Привет! Чего звал-то?
– Пошли! – Вадим обул шлёпки и засеменил к сараю.
Ведун молча поплёлся следом. Когда они зашли в сарай, хозяин откинул крышку ближайшего сундука:
– Я думаю, тебя это заинтересует – Вадим указал на сложенные внутри инструменты. – Всё, что было, я взял. Так что к Кузнецовым не ходи. Им не до нас.
Гость внимательно осмотрел содержимое.
– А где?
– У меня. Хоть что-то себе оставлю?
– Оба?
– Один, который он с собой носил. Других не видал. Сколько их было?
– Десять. Два Толик оставил себе. Ты не знаешь, у кого может быть последний нож.
– Если он не отдал тебе, то ни кому другому подавно бы не отдал. Видно никогда нам не узнать. Тут с этим-то история вышла.
Ведун посмотрел в глаза друга и, будто что-то прочитав там, прошептал:
– Ты правильно сделал, Вадик!
Вадим не ответил, ответа и не требовалось.
– Спасибо! Поможешь перетащить?
– Конечно! – Вадим улыбнулся.
Прошёл год. Ведун редко приезжал в Туров, что здесь делать (без Ирины). Несколько раз Ирина являлась во сне, но суккубом она не стала. Да, они могли дотронуться друг до друга, однако дальше дело не пошло, даже попытка поцелуя обрывало сновидение. Ведун видел в этом знак: он пообещал дать девушке новое тело, так что не стоит делать из неё суккуба, иначе будет велико искушение оставить всё как есть.
Книгу он дочитал, но, открывая ее, вновь находил новое. Каждая травинка, каждый камень давали Знание. Вода и ветер несли Знание, давали знак.
Ведун потерял счёт излеченным его способностями и знаниями людям. Лечил он бесплатно, но от людской помощи не отказывался. В тоже время торговля яйцами, мясом, молочными продуктами давала неплохой доход.
В усадьбу юноша больше не ходил, у него не было желания принимать участие в тамошнем веселье.
Беглый не мог не заметить муки соседа:
– Что с тобой, сынок, ты будто неживой ходишь?
– Чему мне веселиться, Беглый?
– Жизни, сынок, жизни. Ты человек, а человеку дано творить своё бытие по усмотрению. Ты думаешь – я не заметил, что ты столкнулся с какой-то трудностью? Я заметил. Господь тебя испытывает. Можно подчиниться, плыть по течению, надеясь на лучшее, а можно бороться, преодолеть трудность. Помнишь притчу о талантах?
Несомненно, какой-нибудь церковник, услышав это, обвинил бы Беглого в ереси, но Ведун в этом увидел знак, тот Знак, который он ждал этот год. Пора дать Ирине тело.
На весь центр неслась музыка. Молодежь радовалась последним летним денькам, благо уже несколько месяцев было тихо, «Туровский Потрошитель» молчал. Глупо было бы продолжать меры безопасности, поэтому комендантский час отменили. Не зря за последнее время ничего не произошло, а обрадованное население оттянулось что надо. Фонарь светил настолько хорошо, что Ведун, стоящий в тени, отлично рассматривал прохожих. Уже несколько раз его постигала неудача. Мысленно он материл похоть нынешней молодёжи, но от плана не отказался. Не может быть, чтобы здесь не было хотя бы одной девственницы подходящего возраста.
Послышались шаги.
– Брат Ветер, укажи мне. Помоги сделать выбор! – тихо прошептал юноша и кинул записку с аналогичным текстом.
Он замер, стараясь даже не дышать. В свете фонаря показались три девушки. Возраст подходит. Подойдёт ли остальное? Ветер играл листочком, будто снежинкой, напоминая о последней встрече. Юноша весь сосредоточился: неужто, опять не повезёт, и листок пролетит мимо. Нет. Записка ударила аккуратно в грудь средней. Это знак.
– Благодарю, брат!
Через секунду Ведун был рядом. Сверкнуло лезвие и две девушки упали замертво. Третья даже не успела закричать (впрочем, вряд ли её услышали бы, динамики орали на всю мощь), она упала прямо на руки юноши, но в отличие от своих подруг была жива, правда очнётся не скоро.
Закинув клинок в ножны, а тело на плечо, Ведун рванулся прочь в темноту. Оставляя сзади два изуродованных ножом трупа. Их всё равно припишут «Туровскому Потрошителю».
– Ведун! – старик впервые за долгое время сменил своё «сынок». – Что случилось? Всё скисло. Что ты ночью делал?
– Спал, как прибыл, юноша с трудом поднялся. Тело ныло от вечерней пробежки шутка ли двадцать вёрст отмахать да ещё с грузом. – Откуда мне знать? Может, пора ему пришла.
– Какая, на хрен, прости, Господи, пора я только вчера подоил, в холод поставил. И в холодильнике и в погребе – я проверил. Ты точно не волшевал?
– Нет. Я как пол-третьего пришёл, так спать завалился. Какой волшевать, я же пешком из Турова шёл.
– Не мог у матери переночевать.
– Я там по делам был. Не хотел мать тревожить. Полей, пожалуйста!
Юноша наклонился, принимая на шею и плечи поток ледяной колодезной воды.
– Уф, хорошо! – усталость уступила место бодрости. – А в остальном, всё в порядке?
– Скотина нервничает – старик взглянул на ведро со свежим удоем. – Чёрт! Что за хрень!? Прости, Господи.
Молоко скисло, более того застыло грудками.
– Я же только подоил! – старик перекрестился. – Что за хрень!?
Ведуну показалось, что он понял. Но почему всё произошло именно сейчас. Неужто, из-за тех двоих. Да, ощущение было странное, но он думал, что так и должно быть, всё-таки убийство – сильное потрясение. Значит, что-то произошло с ним самим.
– Беглый возьми пока коров к себе! Остальных я успокою.
– Как скажешь. С этим, что делать?
– Оставь, потом творог откину.
Беглый поплёлся к хлеву, читая полушёпотом молитвы или заговор. Сильно старик испугался. Раньше такого никогда не было.
Девушку он держал в одном из многочисленных сараев. Здесь было чисто, сарай раньше был дровяным. Стены давали неплохую звукоизоляцию, тем более что Беглый в этот конец не совался.
Когда ночью Ведун притащил сюда девушку, он забрал всю её одежду, даже трусики, и оставил ей одеяло и матрац. Очнувшись и поняв своё положение, девушка, схватив одеяло, забилась в угол. Юноша лишь усмехнулся:
– Не шухерись! Не собираюсь я тебя насиловать. Хотел бы – давно трахнул, пока в отключке была. Сиди здесь тихо. Кричать бесполезно – в округе редко кто показывается. О побеге и не думай. Голышом далеко не убежишь, а поймаю, только хуже будет.
– За… зачем я тебе? – выдавила «собеседница».
– Какая тебе разница? Я же сказал – не буду тебя насиловать. Вот и радуйся! Спи!
Он несколько раз в день приносил девушке еду, убирал за ней. Все вопросы просто отрезал своим: «какая тебе разница…»
Близилось полнолуние. Именно этого и ждал Ведун. Сила полной луны давно замечена людьми, многие магические обряды действуют лишь при полной луне, другие обретают большую силу. Даже простые люди знают о связи ночного светила с приливами, в исламе используют лунный календарь.
В тот вечер Ведун лично обошёл всю живность, проверил наличие кормов (почистил он всё ещё накануне), прочёл несколько заговоров, прося Хозяина присмотреть за животными в эту ночь.
Когда беглый уснул (проспит до утра, пушкой не разбудишь, толк в зельях юноша знал), Ведун пошёл к девушке. Она дремала, но тут же проснулась, как он вошёл.
– Прощай! – юноша легонько ткнул её пальцем.
Глаза девушки, ещё секунду назад недоумённо смотревшие на него, сделались стеклянными. В матрас полетела керосиновая лампа. Пламя быстро перекинулось на стены. Подхватив труп на плечо, Ведун вышел. Он не боялся пожара, сарайчик стоял на отшибе и был окопан со всех сторон. Сгорела постройка быстро.
Юноша заранее присмотрел место для обряда. Расчертил его, точно сориентировав по сторонам света. Недалеко был ручей. Сюда и пришёл Ведун. Положив тело в воду, он разделся, присоединился к нему. Аккуратно, чтобы не повредить, ладони гладили нежную девичью кожу, смывая грязь, которая накопилась, нет, не за эти дни, за всю её недолгую жизнь. Потом он перенёс чистое тело на поляну и положил его в пятиконечную звезду, головой на север, а руки и ноги расставил по лучам. Вернувшись, юноша вымылся сам, насухо вытерся и, надев штаны, двинулся к «спутнице».
Луна была близко, надо торопиться.
Сняв ладанку, он высыпал её содержимое на лоб красавицы. На ямку между ключиц положил круглое двухстороннее зеркальце. От него под каждую грудь проделал дорожку ножом и втёр в раны собственную кровь. На руках и ногах опять же кровью начертал нужные символы.
Под конец он зажёг свечи на вершинах звезды. Пламя горело ровно.
Ведун встал возле головы, рядом положил фляжку с отваром. Если силы покинут его, несколько глотков помогут. Справа на поясе повесил нож и стал ждать. Когда луна поравнялась с левой ногой девушки, он заговорил:
– Иду равниной, ищу ночной амулет… – по телу волной прокатилась теплота – …истекает река, истекает ночь, а истины росток избирает нас…
Подул ветер, но свечи не потухли, а наоборот огонёк стал ярче. Вдали послышались раскаты грома.
– …истинно реку, истинно навеки, амен – Ведун полоснул ножом по руке и брызнул на тело девушки. В этот момент луна оказалась как раз на уровне её лона.
Часть капель попало на кожу, а часть вспыхнула в воздухе. Пентаграмма вспыхнула. С ладоней юноши полился огонь. Ведун вложил всю свою энергию, какую мог в это пламя. Вся звезда со всем содержимым стала костром. Но тело внутри не сгорало, огонь не причинял ему ни какого вреда.
В этот миг далеко, в Турове, на кладбище вспыхнула могила Ирины.
Ведун чувствовал, что силы покидают его, но продолжал шептать. Он уже не мог мысленно призывать стихии, и поэтому приходилось включать соответствующие заклятия в тираду.
– Огонь, Воздух, Земля, Вода реку вам: помогите мне! Владыка Смерть, я отдал тебе троих, верни мне одну, ту, что мне дорога. Исходит река из ночи, а истина равна истине неба. А истина разливается из Нави…
Хлынул дождь, и в этот момент колени подкосились. Юноша вцепился пальцами в землю и, зачерпнув две горсти кинул их в костёр. Пламя вспыхнуло с новой силой и стало поддаваться напору воды. Ведун распростёрся на земле лицом вниз. Его голова была всего в нескольких сантиметрах от костра, который постепенно затухал. Губы всё ещё шептали:
– Истинно реку, истинно навеки, амен! – сознание отступило.
Костёр затух. Дождь прекратился. Контуры звезды продолжали светиться.
А Ведун стоял перед Стражами. Их глаза пылали сильнее, чем недавний костёр.
– Ты знаешь, на что замахнулся?
– Истинно!
– Ты посмел разрушить устои?
– Разрушил!
– Ты считаешь, что поступаешь правильно?
– Истинно!
– Как долго ты хочешь держать её с собой?
– Навеки!
– Ты свободен, она свободна, но лишь вместе.
– Амен!
Сознание вернулось. Ведун попытался подняться, но тело не слушалось.
– Мать Земля, дай мне силы! – чуть слышно выдавил юноша.
Стало чуть полегче. Рука нашарила флягу. Отвар обжёг глотку, хотя должен был быть холодным. По всему телу разлилась теплота, а вместе с ней и сила.
Ведун не стал вставать. Он просто подполз к девушке. Пентаграмма исчезла, будто и не было её, земля заровняла рану на своей поверхности. Точно так же исчезли раны между грудями на теле девушки. Зеркальце вообще превратилось в серебристую пыль. Юноша растёр этот порошок ладонью. Тело было тёплым на ощупь. Будь это труп, он уже закостенел бы, но кожа была нежна как у младенца.
Когда Ведун нагнулся проверить дыхание, глаза девушки открылись, а руки нежно обняли его за шею. Она не стеснялась наготы, может быть, ещё не понимая, что лежит здесь абсолютно голая, а может, ей было всё равно.
Их губы слились в долгом поцелуе, а потом она сказала:
– Я же обещала, что в следующий раз.
|
